1. Подступы к первому дому Миклухо-Маклая на Новой Гвинее были заминированы.
«Сделали кругом дома в некотором расстоянии шесть мин, вполне вооружили и зарядили их на случай нападения дикарей; проводники провели все в его дом и научили, как ими действовать» (Извлечение из рапорта командира корвета «Витязь» о прибытии в залив астролябия на Новой Гвинее и помещении Н. Н. Миклухо-Маклая на берегу, 1871)
2. Местные жители не скрывали своего намерения убить Миклухо-Маклая.
«Между тем приходил мой доброжелатель Туй и своей выразительной мимикой старался объяснить, что когда корвет уйдет (при этом он указал на корвет и далекий горизонт) и мы останемся втроем (он указал на меня, Ульсона и Боя и на землю), придут из соседних деревень туземцы (указывая на лес и как бы называя деревни), разрушат хижину (тут он подошел к сваям, делая вид, как бы рубит их) и убьют нас копьями (тут он выпрямился, отставил одну ногу назад и, закинув правую руку над головой, имел вид человека, бросающего копье; затем подошел ко мне, толкнул меня несколько раз в грудь пальцем и, наконец, полузакрыв глаза, открыв немного рот и высунув кончик языка, принял положение человека, падающего на землю; те же мимические движения он проделал, указывая поочередно на Ульсона и Боя). Очень хорошо понимая предостережения Туя, я сделал, однако же, вид, что не понял его».
Этой тактики Миклухо-Маклай придерживался и в дальнейшем, понимая при этом, что его жизнь всегда под угрозой: «Я ... был убежден, что при самых удобных обстоятельствах эти люди не посмели бы напасть на меня открыто; бросить же копье из-за угла, подкараулив меня около хижины, или пустить стрелу – на это я считал их вполне способными».
3. Не добившись расположения туземцев за полгода, Миклухо-Маклай всерьез раздумывал над тем, чтобы «отправиться далее по берегу искать более благоприятного пристанища и более гостеприимных жителей». Однако, со временем, благодаря отчасти внешним обстоятельствам (туземцы рассматривали Миклухо-Маклая как сильного союзника в их конфликте с соседями), а отчасти - терпению, тактичности и смелости самого Маклая - отношения наладились.
«Мое равнодушие к их стрелам и копьям, мое неизменное слово при обещаниях, мои далекие экскурсии в труднопроходимом лесу, в горах, несмотря на время,-- днем в жару, ночью часто при сильных тропических грозах, при нередких землетрясениях,-- мое внезапное появление при таких условиях без провожатых в деревнях, где обо мне знали только понаслышке, вселило у папуасов не одно удивление, но и род суеверного почтения или страха ко мне, которые преодолели, наконец, их подозрительность и недружелюбие».
4. У Маклая всегда были слуги, однако он редко был ими доволен. Наибольшее раздражение Маклая вызывал бывший с ним в первое путешествие матрос Ульсон, которого Маклай считал закоренелым трусом, лентяем и болтуном. Тяжелее всего Маклай переносил. «У некоторых людей положительная потребность говорить! Без болтовни им жить невозможно. А для меня именно с такими людьми и трудно жить». В дневнике Маклая Ульсону посвящено немало проникновенных строк. «Его вздохи, жалобы, монологи так надоели мне, прерывая мои занятия, что раз я объявил ему: деревьев кругом много, море в двух шагах; если он действительно так тоскует и находит жизнь здесь такою ужасною, то пусть повесится или бросится в море и, что зная причину, почему он это сделает, я и не подумаю ему помешать». Другой слуга, меланезиец Бой, заболел и умер. Маклай препарировал его тело, сделал препарат гортани, а останки утопил под покровом ночи. Туземцам было сказано, что бой улетел в Россию».
5. Туземцы неоднократно предлагали Маклаю взять себе жену, и даже не одну. Однако все брачные предложения Маклай решительно отвергал: «Я им отвечал, что жен мне не нужно, так как женщины слишком много говорят и вообще шумливы, а что этого Маклай не любит».
Миклухо-Маклай Н.Н. Путешествия на берег Маклая
